Начальник Генерального штаба германских сухопутных войск генерал Ф. Гальдер писал: «Успех в Польше стал возможен лишь благодаря тому, что на нашей западной границе войск почти не было. Если бы французы почувствовали ситуацию и воспользовались тем обстоятельством, что основные немецкие силы находились в Польше, то они могли бы без помех форсировать Рейн и стали бы угрожать Рурскому району, который являлся для Германии самым решающим фактором при ведении войны». Почему Франция и Великобритания не атаковали Германию с запада 1939 г.?

Короткий ответ: потому что союзники были психологически и политически нацелены на «долгую войну» и изнурение Германии, а не на рискованное немедленное наступление. Их мобилизация, планы, техника и командование были заточены под оборону и осторожность. Когда они всё-таки попробовали — вышла символическая Саарская операция, которую быстро свернули.

Развёрнуто, по пунктам:

1. Стратегическая установка и память о 1914–1918
   Во Франции и Британии доминировала идея «позиционной», экономической войны: блокада, превосходство промышленности и времени, а не бросок на Рур любой ценой. Тяжёлые потери Первой мировой сделали политически токсичными рискованные прорывы «в лоб». Французская доктрина методического боя и опора на линию Мажино подталкивали к обороне и выжиданию.

2. Мобилизация и темп развёртывания
   Французская армия была армией мобилизационного типа: сотни тысяч резервистов, развертывание, подвоз тяжёлой артиллерии и боеприпасов требовали недель. К началу сентября 1939 г. эта машина ещё только раскручивалась. Британские экспедиционные силы в сентябре представляли собой лишь зародыш будущей армии; переброска корпусов, инфраструктуры снабжения, авиации занимала время.

3. Планы и командование
   У Альфреда Гамелена не было отработанного плана большого немедленного наступления на Рейн. Оперативная мысль крутилась вокруг обороны, возможного выхода в Бельгию (план Диль) в случае немецкого удара на севере, но не вокруг удара на глубину Рура. Танковые силы Франции были распылены по пехотным дивизиям «на поддержку», общевойсковых ударных соединений ещё не создали. Командование отличалось крайней осторожностью и недоверием к «быстрому манёвру».

4. Недооценка окна возможностей и переоценка «Зигфрид-линии»
   Союзники сильно переоценивали прочность немецкого Западного вала (Сигфрид-линии) и степень готовности войск на западе, а слабость Германии в момент польской кампании — наоборот, недооценивали. Разведданные, традиции Первой мировой и страх перед укреплёнными полосами работали против идеи «пойти сейчас, пока они заняты».

5. Воздушный фактор
   RAF на континенте был малочислен, а у французов не было уверенности в завоевании господства в воздухе. Политические ограничения на бомбардировки Рура (страх ответных ударов по городам и эскалации «тотальной воздушной войны») дополнительно охлаждали головы. В начале войны союзники вообще избегали ударов по промышленным целям глубоко в Германии.

6. Политические расчёты и инерция умиротворения
   И в Париже, и в Лондоне жила надежда, что война сведётся к давлению и переговорам после «локального» конфликта в Польше. Резкое вторжение во ФРГ выглядело как шаг к повторению бойни 1914–1918, чего общества не хотели.

7. География и право прохода
   Для стремительного удара на северо-германскую промышленную дугу удобнее было бы пройти через Бельгию и Нидерланды, но их нейтралитет в сентябре 1939 г. соблюдать считали важным — нарушать его первыми союзники не решались. Прямой прорыв на узком франко-германском фронте упирался в укреплённые районы и ограниченное оперативное пространство.

8. Реально сделанное: Саарская операция
   Франция всё же перешла границу 7 сентября 1939 г., заняла несколько километров в Сааре, вела артдуэли и разведку боем. Но без решимости ломать укрепления и без крупной артиллерийско-танковой подготовки продвижение застопорилось. С развалом Польши и вступлением СССР 17 сентября политический смысл операции исчез в глазах Парижа, и к началу октября французские войска отошли на исходные.

Итог: сочетание доктринальной оборонительности, медленной мобилизации, отсутствия готового наступательного плана, переоценки немецких укреплений, политической неготовности к большой войне «прямо сейчас» и осторожности воздушно-стратегических подходов. Поэтому шанс, о котором писал Гальдер, союзники фактически упустили.