Почему древние люди не могли прожить в одиночку

Коротко: в мире плейстоцена «одиночка» почти неизбежно проигрывал. Дальше — почему именно.

1. Хищники и безопасность
   Человек без клыков, когтей и шерсти — лёгкая добыча для львов, гиен, леопардов. Ночлег, выставление дозоров, совместная оборона, отпугивание огнём и шумом — всё это эффективно только в группе. Один не может и спать, и охранять себя одновременно.

2. Непредсказуемость добычи и «страховка рисков»
   Охота и собирательство крайне нестабильны: сегодня повезло, завтра — пусто. Обмен и коллективное «делимся уловом» выравнивают провалы. В одиночку провал дня легко становится голодом и ослаблением, что запускает порочный круг.

3. Кооперативная охота и сбор
   Часть ресурсов вообще недоступна одному: загонная охота, окружающее преследование, коллективное добивание крупной добычи, совместное таскание туши, коллективный сбор и переработка растений (убить/разделать/перенести десятки килограммов мяса в одиночку практически нереально). Даже ловушки и сети эффективнее ставить и чинить вдвоём–втроём.

4. Долгое и «дорогое» детство человека
   Дети человека долго беспомощны. Мать не может одновременно носить младенца, добывать еду, защищаться и лечить себя. Поддержка партнёра, старших детей, бабушек и других взрослых (аллородительство) критична. В одиночку выживаемость детей резко падает.

5. Обучение и передача навыков
   Каменная техника, клей из смол, обработка шкур, знание съедобных/ядовитых растений, троп и водоисточников — это не «само приходит». Требуются наставники, подражание, тренировка и исправление ошибок. Культурные навыки накапливаются именно в сети людей; одиночка обрывает «культурный поток» и быстро откатывается к очень примитивным решениям.

6. Огонь и быт — работа сменами
   Огонь нужно поддерживать, топливо — собирать, жилище — строить, инструменты — чинить. Пока одни заняты добычей, другие могут поддерживать костёр, сушить мясо, готовить, лечить, сторожить детей. Один человек физически не успеет закрыть все «смены».

7. Болезни и травмы
   Даже лёгкая травма руки/ноги в доисторических условиях — почти приговор, если некому перевязать, принести воду, разделить еду, защитить на привале. Группа «пережидает» болезнь вместе, повышая шансы на восстановление.

8. Социальные связи = репродукция и генетическая устойчивость
   Чтобы найти партнёра, избежать близкородственных связей и поддерживать нормальный генетический поток, нужна сеть контактов между семьями/родами. Одиночка и его потомки (если они вообще появятся) быстро упираются в проблему близкородственного скрещивания и уязвимости.

9. Навигация по сезонным ресурсам и территориям
   Сезонные миграции за стадами, плодоносящими районами, источниками каменного сырья требуют коллективной памяти: кто-то помнит тропы, кто-то — места воды, кто-то — периоды созревания. Индивидуальная «карта мира» беднее и рискованнее.

10. Нормы и распределение — «смазка» внутри группы
    Внутригрупповые правила обмена, очередности, разрешения конфликтов позволяют максимально использовать кооперацию. Это даёт «социальный аккумулятор» — репутацию: сегодня я поделился, завтра помогут мне. Одиночке такой аккумулятор недоступен.

11. Эволюция «социального мозга»
    Наш мозг «заточен» под чтение намерений, кооперацию, доверие/наказание, язык — всё это инструменты жизни в группе. То, куда эволюция вложила «бюджет» (память о лицах, язык, эмпатия), мало помогает жить по-волчьи одному.

Итог: выживаемость, репродуктивный успех и культурное развитие человека изначально «зашиты» в кооперацию. Одиночка в древнем мире сталкивался сразу с кучей одновременно неразрешаемых задач — защитой, добычей, воспитанием детей, поддержанием огня, лечением, ремонтом инструментов, навигацией. Группа решала их параллельно, делила риски и накапливала знания. Поэтому жить в одиночку древнему человеку было практически невозможно.